Семейные искусства.
Среди моих предков было немало людей искусства. Художниками были: Игорь Михайлович Иванов (отец), Сергей Васильевич Фролов (двоюродный дед), Михаил Николаевич Иванов (дед по отцу). Особенно талантливый - мой дедушка Михаил. Его живописные работы написаны в классической манере, они высокотехничны и производят на зрителя сильное впечатление. По уровню мастерства с ним мало кто сравнился бы из современных украинских художников. Впрочем, это и неудивительно, ведь Михаил Николаевич окончил Одесский строительный институт по специальности художник-архитектор. Природное дарование гармонично сочеталось в нем с прекрасной классической школой.
К литературному творчеству в моей семье причастны: Василий Корнильевича Фролов (прадед; его проза сохранилась и дошла до наших дней; его произведениям присуща народность, сострадание к простому народу, к судьбе, к жизни и смерти маленького человека), Игорь Михайлович Иванов (мой отец; хороший поэт).
На фортепиано играли почти все Остославские и Фроловы. Борис Васильевич и Сергей Васильевич Фроловы (мои двоюродные деды) играли еще и на мандолине. На этом же музыкальном инструменте играл и мой дедушка по маме Александр Иванович Мадыкин.
У Анны Ивановны Остославской (моей прабабушки) были замечательные вокальные данные. Ее контральто нравилось многим представителям местной аристократии и интеллигенции за гибкость и глубину. Петь в опере она, конечно, отказывалась (в дворянском обществе профессия оперной исполнительницы тогда считалась неприличной), но на домашних концертах, иногда проводимых Остославскими, Анна Ивановна пела некоторые партии, особенно ей нравилось исполнять арию Ванюши из оперы «Жизнь за Царя».
Юлия Васильевна Фролова (бабушка по отцу) играла на пианино. До 30-х годов 20 века этот инструмент был в доме моего деда Михаила Николаевича Иванова. В семье моей мамы к музыке тоже всегда относились с интересом, играли на музыкальных инструментах, знали им цену. Предметом особой гордости у моего деда по маме (Александра Ивановича Мадыкина) было изящное австрийское пианино 18 века.
Многие мои предки по Остославским и Фроловым были в художественном отношении людьми очень одаренными. Само их мироощущение было эстетическим, утонченным, художественным. Особенно утонченной была моя бабушка по отцу (Юлия Васильевна Фролова). Она ни раз рассказывала мне о своей юности. Весь мир расцвечивался для нее множеством мельчайших полутонов чувств. Казалось ей, что вокруг царит волшебство, красота, изящество, благородство. Люди, казалось ей, все добры от природы. Высшее общество, думала она, все сплошь состоит из аристократичных дам и господ, которые ради святых идеалов чести, благородства и любви, пойдут на любые жертвы, даже на смерть… Все простолюдины, по ее первоначальному убеждению, великодушны и стеснительны от природы. Стеснительность «кухаркиных детей» происходила у нее видимо потому, что они понимали всю низость своего положения и потому знали свое место… Как бабушка была разочарована в последствии в людях, как она, ни раз обманутая ими, страдала и корила себя за неприспособленность к жизни!.. Бабушка Юлия была очень добрым и интеллигентным человеком, в сочетании с утонченностью эти качества дают человеку возможность успешно заниматься искусствами. Но большим художником она не стала - не сложилось.
Ирина Никаноровна Акулинина (моя прапрабабушка) сама вышивала гобелены. До нашего времени дошел один гобелен сделанный её руками около 150 лет тому назад. На нем, на фоне каких-то насаждений изображена девушка, держащая на руках огромного пушистого кота. Когда я был маленьким, то думал, что кот с бородой. А «борода» эта возникла потому, что на груди у кота нитки от времени выцвели и стали белыми. Я в пятилетнем возрасте этого не понимал, потому «бородатый» кот, вышитый на гобелене, мне очень нравился - такого не было ни у кого из наших знакомых и соседей.
В комнате Анны Ивановны Остославской (моей прабабушки) когда-то на стене висела картина, написанная ее младшим сыном Сергеем. На картине изображался корабль, идущий через Днепровский лиман из Херсона в Одессу. Когда мой отец был совсем мал, он этому кораблю дорисовал красной краской ватерлинию. Работа была безнадежно испорчена. Анна Ивановна очень горевала по этому поводу, ведь «Пароход» был единственным сохранившимся у неё материальным свидетельством о ее сыне Сергее, который за несколько лет до этого умер от брюшного тифа в Марселе.


22 Мая 2008 года. Павел Иванов-Остославский